Когда я впервые встретился с художником, ему было уже за шестьдесят. Его славы и популярности в стране хватило бы на целый десяток других людей. Я сразу же отметил для себя его по-юношески ясные, живые глаза, хорошо слепленную природой изящную голову. Встреча эта проходила все там же, в Ленинграде, в лекционном зале Академии художеств.

Вот он соединил чуть выше пояса руки, пальцы в пальцы, повернулся к слушателям и заговорил поставленным голосом. Несколько мгновений - и его обаяние, теплота передались залу.

Президент Академии художеств СССР Борис Владимирович Иогансон, рассказывая о своем пути в искусстве, был довольно искренен. Он вспоминал:

- Учились в Московском училище живописи, ваяния и зодче­ства в одно время с Павлом Кориным, но мы, в отличие от него, были легкомысленны. Он серьезно трудился, занимался. Рисовал и рисовал. А какой у него крепкий рисунок, всем известно! Нам же, многим, надо было поразвлечься, пофлиртовать. Окончили учебу. Некоторые из нас спохватились, стали наверстывать упущенное. Кое-чего достигли.

Это говорил крупнейший, известный всей стране мастер. Но следующие его слова до глубины души удивили меня:

Художник Александр Александрович Дейнека — выдающийся многоплановый живописец и график, скульптор и монументалист. Созданные им творения имеют всемирное значение, несмотря на то, что в наше смутное время кое-кто художникам советской эпохи пытается приклеить ярлык «совковости». Серьезные люди все эти игры не берут во внимание. Здесь ломать копья бессмысленно. Много было и в советский период художников выдающихся и великих. К послед­ним относятся художники русской реалистической традиции П. Корин, А. Пластов и, конечно же, сам Дейнека. Талантлив он был и в литературном творчестве. Он сам рассказал «о времени и о себе» в большой фундаментальной книге «Жизнь, искусство, время» и других литературных произведениях.

Я лишь могу поделиться неизгладимыми впечатлениями, кото­рые остались в душе моей от встречи с Александром Александро­вичем Дейнекой.

Владимир Маков­ский всю свою жизнь писал картины, посвящённые скромным обывателям, людям «разного чина и звания». Он с любовью и сочувствием рассказы­вал в своих полотнах о жизни трудового наро­да. В картине «Свида­ние» мать пришла проведать сына, отданного «в люди». В деревне голодно, кормить детей нечем. А в городе тре­буются рабочие руки. Если поклониться хо­зяину какой-нибудь мастерской, сапожной, слесарной или столяр­ной, если попросить). как следует, глядишь — и возьмут мальчика в учение. Жалованья платить не будут, но ремеслу научат. И вот мать пришла из деревни поглядеть на сына. В холодных сенях, куда пустил её хозяин мастерской, она присела на лавку. Устала. Ид­ти, наверно, пришлось пешком. Рядом, у бочки с водой стоит её посо­шок. На полу лежит тощая котомка. Гостинцев сыну купила один бе­лый калач. Мальчик стоит перед ней нечёсаный, босой, в грязной ру­бахе и рваном фартуке. Он жадно вцепился в калач зубами. Мать при­горюнилась, глядя на сына. Вся его жизнь тотчас ей открылась. А де­лать нечего. Ещё минута - другая — и надо расставаться.

Борис Михайлович Кустодиев (1878 — 1927).

Это, пожалуй, единственный случай в мире, когда обреченный на неподвижность и медленную смерть человек создавал самые что ни на есть праздничные, самые красочные и радостные творения. С тридца­ти трёх лет художник Борис Михайлович Кустодиев начал ощущать признаки тяжелой болезни, оказавшейся потом опухолью спинного мозга. Через пять лет, в 1916 году, несмотря на мучительные опера­ции, у него парализовало ноги. А он, иногда в кресле-каталке, иногда лёжа, превозмогая страшные боли, рисовал на холстах пышущих здо­ровьем, ярко одетых купчих, развесёлые масленицы, шумные тракти­ры... Даже зная, что смерть совсем близко, не изменил Борис Михай­лович своим излюбленным праздничным темам, не сделал палитру темнее и глуше; именно тогда он задумал большую серию произведе­ний, близких к народному лубку и новых для него по технике. Сюже­ты взял из современных народных частушек, которые тщательно за­писывал. Он успел сделать Только две композиции: «Под милашкину гармонь» и «Земляничку я обирала». Как не вяжутся названия этих линогравюр со словом «смерть», которая прервала работу художника!

Исаак Ильич Левитан (1860–1900)

Об уникальности коллекции русской графики в собрании Башкирского государственного художественного музея им. М. В. Нестерова ярко свидетельствуют произведения Исаака Ильича Левитана. Они представлены не только традиционными для художника живописными и акварельными пейзажами, но и редкими для его творческого наследия жанрами натюрморта («Колеус») и портрета («Портрет книготорговца Н. П. Панафидина»).

Родился Левитан в 1860 году в местечке Кибарты (ныне - Кибартай, Литва). В минувшем году культурная Россия отметила его 150‑летие. Учился Левитан в Московском училище живописи ваяния и зодчества у таких известных мастеров, как А. К. Саврасов, В. Д. Поленов. В 1886 году получил звание художника, в 1898 стал академиком. Будучи членом Товарищества передвижных художественных выставок, принимал активное участие в его деятельности.