Николай Михайлович Ромадин

Ростом, как видите, я невелик, где-то около 150 сантимет­ров, - рассказывал о себе Николай Михайлович Ромадин, - но волжанин. Родом с могучей, раздольной Волги. Там, в Самаре, занимался боксом. Характер был заложен еще до приезда в Моск­ву. Окончил Вхутемас в 20-е годы, в ту пору, когда на холст клеили опилки, крепили железки. Окунувшись в жизнь, понял, что реа­лизм и изобразительность - понятия единые. Обратился к копиро­ванию мастеров, особенно Александра Иванова. Писал этюды, во все времена года. Тренировал память. В начале посмотрю на мотив, а потом прихожу и по памяти пишу этюд. Написал несколь­ко удачных картин, в том числе «Бегство Керенского».

Но, - сердечно признался Николай Михайлович, - писать кар­тину надо годами, несколько лет кряду. Если она даже получится, то и это не все. Нужна ли она будет? Приобретут ли ее, не при­обретут?..

Николай Ромадин решил не разбрасываться, полностью заняться пейза­жем. В Москве почти не жил, приезжал домой на несколько дней. Привозил сделанные работы, готовился к новой поездке. Писать любил на бумаге, маслом на бумаге. Так, он говорил:

- Вы посмотрите, почти все великолепные этюды - произведе­ния А. Иванова - выполнены на бумаге, покрытой рыбьим клеем. И я наклеиваю на картон ватман, а чтобы его не выгибало при высыхании, с обратной стороны клею несколько слоев бумаги. Удобно возить, и краска на такой основе не жухнет и не провали­вается. А за неимением рыбьего клея можно проклеивать 2 - 3 раза желатином.

Художник Николай Михайлович Ромадин.

Потом он рассказывал, как умудрялся ездить на поездах до войны. Ему приходилось часто залезать в окно вагона. В начале забрасывал этюдник, связку материалов, потом влезал в окно сам. И на верхнюю третью полку. Специально для поездки одевал галстук, шляпу. Народу набивалось - встать негде. Мешочники, цыгане, шпана. Если кто-нибудь тянул за ногу, надвигал шляпу на глаза, поправлял галстук (все это проделывал в лежачем состоянии на третьей полке), имитировал движение рукой в карман: «Ты что, хочешь узнать, кто я такой?» Чувствуя, что это знакомство им ничего хорошего не принесет, отставали...

- И вот решил я пойти ва-банк: заняться живописью два года подряд, не отвлекаясь на мелкие заработки. Назанимал денег целых 19 тысяч и ушел в работу. Летом писал в дивно красивом месте, где работал Левитан, - в Васильсурске.

Когда пришло время экзамена, попросил своего друга при­гласить Михаила Нестерова, его оценка ой как много значила. Тот ему объяснил, что Нестеров не любит смотреть выставки художников и суров в оценке. Был случай, показывался художник в Академии художеств, и умолил-таки он мэтра прийти на его вернисаж. Зашел Нестеров в первый зал, окинул взглядом несколько работ. Развер­нулся к автору, бросил: «А вы не художник», - повернулся и вышел.

- Ты не боишься? - спросил друг.

Нестеров все-таки был приглашен. Николай Михайлович Ромадин расставил свои небольшие работы по комнате, на стуле, рядом с ним, на кровати и так по кругу. Нестеров поздоровался и стал смотреть. Молчит. Николая бросило в пот. Художник посмотрел раз, пошел по второ­му кругу. Ромадин в поту, его уже трясет. Друг его все это заметил, шепнул на ухо: «Раз смотрит, это уже хорошо!»

Николай Ромадин. Свежий вечер. 1954. Холст. Масло. 53 Х 74.

Посмотрел Михаил Васильевич работы и обращается к нему:

- Молодой человек, а могу я вам задать два вопроса?

- Да, пожалуйста!

- Любите ли вы деньги и есть ли у вас воля?

- Деньги я не люблю. А воля, кажется, у меня есть! - ответил Ромадин.

Подошел к нему Михаил Васильевич Нестеров, положил руку на плечо, ска­зал присутствующим: «Вот перед вами в будущем большой русский художник!»

После этого побывала у него закупочная комиссия из Третья­ковки во главе с И. Э. Грабарем. Приобрели работ на 40 тысяч. Ромадин отдал 19 за долги и стал работать дальше.

Спросили Николая Ромадина о том, как родился один из лучших его пейзажей - «Река Царевна».

Николай Ромадин. Село Хмелевка. 1944. Холст. Масло. 47 Х 69.

- Приехал я поездом на вологодчину. Выхожу на перрон. Подходят ко мне двое мужчин, как в таких случаях говорят, в штат­ском, в сером.

- Вы знаете, куда приехали? - спрашивают.

Ромадин объяснил им цель своего приезда и при этом спросил, откуда они знают, что он должен приехать?

- Это наша работа. Мы все нужное нам знаем. А приехали вы в места не совсем обычные - тут недалеко «зона», заключенные.

Приставили к нему охрану, человека с ружьем. Тот прогуливал­ся по берегу при нем, пока Николай писал работу в течение трех­четырех часов. Название реки подлинное - Царевна. Вот в такой контрастной ситуации родился один из поэтичнейших пейзажей русской живописи.

- Работается по-разному, - продолжал художник. - Пейзаж «Весна» писался по памяти три года. Пейзаж «Затопленный лес» сюжетно походил на шишкинский шедевр «Сосны, освещенные солнцем». Но когда я представил себе, что за моей спиной, затыл­ком - река, электростанция, плотина, работа пошла с современ­ной пульсацией, появилось мое собственное видение.

Это сейчас уже студенты знают организацию изображения на плоскости холста. А в те 40 - 50-е годы для художников это было тайной за семью печатями.

Ромадин рассказывал:

- Когда Михаил Нестеров, просматривая мои работы, увидел, что я умею удерживать изображение на плоскости и оно в ней не прова­ливается и не вылетает из нее, он спросил меня: «Откуда вы это знаете?» - Я ответил: «Знаю!».

Николай Ромадин. Корженец. 1946. Холст. Масло. 52 Х 98.

Мы, студенты, просили мастера объяснить принцип удержания изображения на плоскости. Он предпочел оставить это загадкой. Но, размотав этот же вопрос в обратном порядке, я получил ответ!

В Русском музее в экспозиции находится пейзаж Ромадина «Золотая речка». Весенняя, нежная, переливчатая работа. Когда Ромадин нас, зрителей, водил по залам своей выставки, проходив­шей в 1961 году в Академии художеств, то остановился у этой картины и неожиданно сказал:

- Надо у Русского музея попросить на время «Золотую речку». Дописать следует. Вот видите - здесь и здесь небо не дотянуто. В том месте, где я расположился, оказался рядом санаторий, и какой-то идиот вдруг врубил радио на всю мощь. Как я ни борол­ся с собой, пришлось собраться, уйти. Прежде чем пойти на этюды, я настраиваю себя на работу. Часто читаю стихи.

Таким требовательным к себе был Мастер. Стихи Фета, Тютче­ва, Пушкина, Есенина мог подолгу читать наизусть.

С 1957 года, в течение почти сорока лет, мне выпало счастье видеть на выставках в Ленинграде, Москве новые и новые, изуми­тельно тонкие по цветовой гармонии, поэтичные пейзажи боль­шого русского художника Николая Михайловича Ромадина.

Владислав Эдуардович Меос, художник

Комментарии  

 

0 Исакова Римма #1 27.01.2013 12:38

Уважаемый Владислав Эдуардович Меос!
Вы считаете себя учеником Николая Михайловича Ромадина, а по не знанию даёте фотографию другого человека! Это сын Николая Михайловича - художник Михаил Ромадин. Не называйте себя учеником великого человека!

 

Обновить список комментариев

У Вас недостаточно прав для добавления комментариев.
Возможно, Вам необходимо зарегистрироваться на сайте.