Вещи вечного обаяния. В мастерской художника Бориса Кочейшвили. Часть 1.

Жил-был Мастер.

Если пройти по Пречистенке, недалеко от Академии художеств свернуть в Чистый переулок и двигаться в сторону Арбата, то вскоре покажется роскошный особняк. Позади этого особняка приютился небольшой флигель, в котором уже многие годы живет и создает свои произведения Борис Кочейшвили, художник, на творчество которого, несомненно, оказала влияние атмосфера  окружающего его исторического района Москвы. Многие соседние здания связаны с жизнью и творчеством Михаила Афанасьевича Булгакова, персонажи произведений которого запечатлены на полотнах художника. Здесь можно найти «дом Турбиных», отсюда Маргарита полетела на бал, сам М. А. Булгаков тоже проживал некоторое время по соседству (к сожалению, строение не сохранилось). Вообще все здания и даже воздух пронизаны каким-то мистическим духом. Это не могло не сказаться на творчестве мастера.

По словам Бориса Кочейшвили, притягательным искусство делает сочетание сарказма и юмора,  глубины трагизма - с любовью и чистотой». Художник отмечает, что талант Булгакова отличался всеобъемлющей глубиной, широтой взгляда на окружающее.

Изучая биографию Бориса Кочейшвили, невольно обращаешь внимание на то, что личность художника изобилует загадками, подобно героям произведений его любимого писателя, образ его жизни и творчества удивительно гармонирует с мистическим духом окружающих его мест. Талантливый живописец живет как бы одновременно в двух параллельных мирах. Полотна мастера пронизаны лирикой, в то же время показывают трагизм ощущения окружающего мира с легким оттенком иронии.

Борис Кочейшвили. Скала. 1980-е. Ватман, перо, тушь.

В своем творчестве Борис Кочейшвили стремится достичь невозможного, соединить несовместимое, объединяя динамичное изящество стиля барокко с простотой форм конструктивизма, присущего, например, Малевичу. Пейзажи Кочейшвили контуры пространства выполнены с математической тщательностью и одновременно излучают сезановскую чувственность. Такая двойственность придает изображению некую вибрацию, оказывая на зрителя прямо таки завораживающее действие.

В Москву, в Москву…

Тяга к творчеству, непреодолимое желание отобразить на бумаге свое, отличное от других, видение окружающего мира родилось у Бориса Кочейшвили в раннем возрасте. Семья мальчика тогда жила под Берлином и немка, служившая няней, прощаясь с пятилетним Борей, подарила на память железную коробку с акварельными красками. Рисование так захватило будущего художника, что он израсходовал все краски за несколько дней, а от кисточки осталась лишь деревянная палочка.

Борис Кочейшвили.  Подруги. 1970-е. Мелованная бумага, тушь. 70 х 62.

После окончания Великой Отечественной войны семья Кочейшвили вернулась в Подмосковье, в Электросталь - родной город художника, в котором он родился в 1940 году. Там и прошли юношеские годы Бориса, на заводской окраине. Хотя в семье мальчика никто не отличался талантом художника, Борис с детства не увлекался ничем, кроме живописи. Остальных профессий для него просто не существовало. В Электростали, уже в то время довольно большом городе, не работал ни один мало-мальски известный художник. Но зато можно было съездить  в Москву. При любой оказии Борис стремился посетить художественные музеи, в первую очередь – Третьяковку и Пушкинский.

В 1957 году Кочейшвили поступает на учебу в Художественное училище «Памяти 1905 года» в Москве. Во время сдачи вступительных экзаменов с ним произошел такой казус: в день последнего экзамена юноша едва не опоздал на поезд, идущий в Москву. Но Борис был хорошо развит физически и часто занимал первые места на школьных чемпионатах по бегу. Побежав изо всех сил, ему все-таки удалось догнать состав, отходящий от перрона и вскочить на подножку вагона. Этот случай запомнился художнику на всю жизнь.

Борис Кочейшвили.   Женщины и море. 2007 г. Акрил, оргалит. 90 х 100.

Годы учебы в Москве ознаменованы для Бориса Кочейшвили открытиями в истории изобразительного искусства, полученные впечатления направляли творчество  художника всю его жизнь. Первым, и, наверное, самым главным откровением для юноши стали иконы Андрея Рублева, в частности, так называемый деисусный чин, охарактеризованный художником как «пять положений тела в пространстве». Вторым по значимости стал Рембрандт с его неприятием канонов в живописи, изображением людей на портретах близко к жизни. Как позже говорил Кочейшвили, «люди вообще-то больше похожи на персонажей Рембрандта, чем на героев Боттичелли или Александра Иванова». Примерами для формирования собственного стиля в живописи для стали такие признанные гении как Гойя, Малевич, Пикассо, Сезанн, Тициан, Эль Греко. Борису Кочейшвили повезло учиться во времена «Хрущевской оттепели», когда в художественную жизнь Москвы хлынула «свежая струя», на волне которой поднялась целая плеяда талантливых художников и ярких индивидуальностей. Именно тогда азарт молодости и вдохновение художника образовали тот сплав, из которого впоследствии родился талант, сумевший проложить собственный путь на просторах искусства.

В настоящее время Борис Петрович Кочейшвили живет в Москве, продолжая творить. Он регулярно с 1963 третьего года принимает участие  в различных выставках, как на родине, так и за рубежом. Произведения художника находятся в частных и государственных коллекциях, в том числе в Третьяковской галерее и в Русском музее Санкт-Петербурга. Среди работ Бориса Кочейшвили не только живописные полотна, он использует графику и рельеф, к тому же Кочейшвили пишет замечательные стихи.