Современные художники Башкирии - Театр жизни Рифхата Арсланова

Искусство всегда берет человека за сердце и чуть сжимает его.

И человек никогда не забудет этого явного прикосновения прекрасного.

К. Паустовский. Бросок на юг.

Поздней осенью 2009 года в Башкир­ском художественном музее им. М. В. Нестерова на фоне открывшейся персо­нальной выставки произведений Рифха­та Мухамедовича Арсланова проходил торжественный вечер в его честь.

Слова о заслугах мастера, его уни­кальности и месте в искусстве Башкор­тостана еще раз подчеркнули личность автора выставки.

Это место в ряду наших мастеров особое.

За время творчества он сам опре­делил, создал и неустанно трудится в своей оригинальной манере письма и приемов живописи и театрально- декорационного искусства.

Когда произносят имя Рифхата Арсла­нова, то сразу возникает образ семьи, свя­занной с театральной, оперной историей башкирской культуры; мать Салигаскарова Магафура Галилулловна в 1940-1970-е годы пленяла слушателей своим чудесным сопрано, прославлявшим башкирскую оперу, отец Мухамед Нуриахметович - театральный художник, основатель искус­ства сценографии в Башкортостане.

Учился Рифхат сначала в Училище искусств в Уфе, затем окончил театрально - декорационное отделение факультета живописи Московского художественного института им. В. И. Сурикова. Но основы, самые-самые азы, какие-то представления о живописи, о сцене, об искусстве пришли от отца: Мухамед Нуриахметович, пре­данный своему делу и очень талантливый человек, рассказывал о магической силе искусства, живописи в частности. И ко­нечно, театра. Театр для семьи был всем - и страданием, и радостью, и болью, и сча­стьем. И, как говорили когда-то заядлые театралы, «этот запах кулис, волшебный мир звуков» стал для молодого человека при выборе профессии основополагаю­щим. Во всяком случае, так видится на­чало творчества Рифхата Арсланова: не случайно уже после участия в нескольких первых выставках (1966-1976) он был принят в Союз художников СССР (1977), а потом в 1978 г. и институт окончил.

Мне довелось быть свидетелем мно­гих замечательных событий в жизни на­шего республиканского Союза худож­ников. Я имею в виду не только разного характера выставки, но и конференции, симпозиумы, дискуссии, очень популяр­ные в 50-70-х годах. Наверное, это было характерно именно для того времени - художники росли, развивались виды и жанры искусства, крепла эстетика време­ни. Интерес к искусству был огромный не только со стороны зрителей, журналистов, только что появившегося телевидения, но и со стороны тех, кто определял по­литику государства в области культуры. Крупнейшие выставки всероссийского, всесоюзного масштаба активно освеща­лись всеми средствами массовой инфор­мации. В число мастеров, чьи имена были на слуху на протяжении почти пятидесяти лет, входил сначала отец, Мухамед Нуриахметович Арсланов, со своими яркими самобытными эскизами опер и балетов (кстати, Мухамед Нуриахметович ни разу не «изменил» своей опере), а затем и сын - Рифхат Мухамедович Арсланов.

Рифхат Арсланов. Эскиз декораций к балету И. Штрауса "Голубой Дунай". 2004.

В отличие от отца, Рифхат работает в нескольких направлениях - как сценограф оперной сцены, сцены театров драмы, мю­зиклов. А в последние годы много и уси­ленно работает в станковой живописи.

Такая многоплановость художниче­ского труда требует от любого автора не только усилий в непосредственной работе, то есть чисто профессиональных умений, но и многих других. Чтобы сделать отличные друг от друга оперные эскизы декораций и эскизы для драматического театра, где говорят, а не поют и не танцуют, требует­ся дифференцированный подход, разные оценки материала, режиссуры, актеров и даже самого физического пространства сцены. Рифхат Арсланов как раз тот мастер, который обладает эрудицией, знанием, глубоким проникновением в суть опер­ной ли, драматической ли сюжетики на сцене. Достаточно посмотреть на первые эскизы 1967 года совсем молодого автора к балету Рифхата Хасанова «Легенда о курае» и сравнить их с эскизами к пьесе А. Корней­чука «Гибель эскадры» для драмтеатра: в первой работе определяется широта и размах сцены, где есть и образ башкирских полей, сплетенный с мотивом молодец­кой силы батыра. В дальнейших оперных эскизах смелость в решении пространства широкими мазками цвета усилилась, цве­товая сила соединилась с умением решать огромные сценические пространства еди­ным модулем (по отношению ко всему спектаклю).

А более строгие, «сжатые» эскизы для театра драмы ограничивали пространство сцены вертикалями рисованных «колонн». Принципы сценографии могут быть раз­ными. Один художник очень подробно «рассказывает» сцену, предваряя рабо­ту актера, другой, например художник- минималист, освобождает сцену от всего, оставляя почти одно право - право актера создавать образ. Очень известный и даже знаменитый в России и за рубежом режис­сер А. Эфрос говорил, что хорошие деко­рации так же необходимы спектаклю, как хорошее исполнение главных ролей или хорошая пьеса. Но вот что такое хорошая декорация? Каждый художник решает этот вопрос по-своему.

Раньше приходили в театр и восхи­щались красиво написанным, очень жи­вописным озером или луной на заднике. Теперь, кажется, уже привыкли к тому, что на сцене все условно. Но и условность бы­вает разной. Меня, например, привлекает полнокровная, если можно так сказать, условность - то есть такая, которая как бы произрастает из жизни, а не из холод­ного, пускай и красивого расчета. Вот по­чему мне нравится творчество Рифхата Арсланова: многие его сценографические работы именно таковы. Причем с каждым годом в эскизах прибавляется сила дета­лей, убеждающих зрителя во временных рамках действа спектакля.

Рифхат Арсланов. Весенний мотив. 2007.

Наиболее продуктивным этапом твор­чества Рифхат Арсланова - сценографа, на мой взгляд, является период 80-х годов XX в. и последующих лет. Работы делаются раз­нообразнее по силе эстетического воз­действия и становятся год от года более глубокими с точки зрения проникновения в материал. Именно так можно охаракте­ризовать эскизы 1980-2000-х гг. как для оперных спектаклей, так и для драматической сцены («Петр I», опера А. Петрова, «Гнездо глухаря» А. Вампилова, «Эшелон» М. Рощина, «Макбет» Шекспира, «Пико­вая дама» П. Чайковского, «Царь Федор Иоаннович» А. Толстого и многое другое). Эскизы этих лет написаны смело, широко, в полной гармонии с настроениями тек­стов, музыки, режиссерских наработок. Что касается цвета, то особенно вырази­телен он тогда, когда автор обращается к трагедийным интонациям, как, например, в «Пиковой даме», где крупные мазки черных, серо-зеленых цветов в сочетании с редкими, но выразительными красными создают ощущение напряжения, накала настроений и чувств. Или в эскизах к пье­се «Царь Федор»: разного рода красные тона, контрастность их с синим, белым цветом в сочетании с размеренностью про­странственных планов выстраивают не­обходимый спектаклю драматизм. Судьба слабого Федора рисуется на фоне этих мощных картин особенно драматично, судьба не государя, неспособного к дей­ствию, а глубоко несчастного человека.

Очевидно, что подобных работ у зре­лого уже мастера много. Их всегда отли­чают прекрасное знание материала, понимание режиссерских задач и учет удобной игры актера в том смысле, что декорации не только способствуют подчеркиванию роли, но дают возможность актеру чув­ствовать себя комфортно именно в этих декорациях.

Совсем современные работы Рифхата Мухамедовича стали несколько иными, более свободными, как мне кажется, в трактовке темы, более независимыми от режиссерской воли. Например, в эски­зах к балету «Тысяча и одна ночь» (автор Ф. Амиров) я увидела совсем новый под­ход: не традиционно тихая поэзия поэмы, а прямо-таки нашествие звуков, ритмов, победных мотивов и даже устрашения; все это находится в резкой контрастности с пространством, где господствуют вертика­ли красных, алых, синих кулис и задников, изображение зловещего дворца, в котором так и видится мелькание фигур, каких-то теней и слышится громкая музыка как победный мотив образа Шехерезады. Все в такой трактовке работает на актера, что­бы актер стал главным, чтобы заставить его действовать, но не подсказывать ему действия.

Такие работы доказывают, что пере­проверенные ценности не могут быть по­чвой для развития, что поиск, находка и новый результат и дают движение к успеху. В данном случае, к творческому успеху.

Аллегории, символы, образы, сравне­ния, ассоциации включаются в знаковую идею спектакля. Когда у сценографа отнимают (в силу разных моментов - или режиссеру что-то не по нраву, или актер капризничает, или худсовет против чего- то) какую-то часть этой идеи, то получа­ется очень сложная ситуация. Угождать нельзя. Хотя приближение к идеалу случа­ется редко и похоже на чудо. Но когда ху­дожник свободен, он творит это чудо. Что и наблюдаем в «Тысяче и одной ночи», в «Орфее», в «Салавате Юлаеве» (опера 3. Исмагилова).

Рифхат Арсланов. Улица социализма. 1994.

У Рифхата Мухамедовича есть еще картины. Станковые картины, появивши­еся в его творчестве как сопутствующие, созданные в свободное время, но все боль­ше и больше забирающие его внимание и любовь. Причем картинная живопись Арсланова весьма отлична от того, чем он занимался в первой профессии.

Основная тема картин художника - город, та Уфа, которую мы сейчас не ви­дим, не имеем. Уфимские улицы, дома и домики, обыватели (в лучшем смысле этого слова), сцены жизни домов той Уфы и тех людей. И вся эта жизнь показана как бы сквозь улыбку автора. Как воспомина­ния о милом сердцу, но таком несовремен­ном укладе жизни.

Старая Уфа - неистощимая тема для художников, поэтов, музыкантов. Рисун­ки, стихи, картины, гравюры, фотографии, воспоминания, соединенные вместе, соста­вили бы увлекательнейшее путешествие в уходящий мир, в нашу быт-историю.

Дома деревянные, каменные, самые высокие из них - двухэтажные, мезони­ны с окошечками на улицу, деревянные ворота с резным кругом-орнаментом по­середине, лавочки - все это изображается в картинах Рифхата Арсланова с теплой усмешкой и похоже на рождественскую сказочную неправду. Улица, на которой ее обитатели в кипении жизни бегают, гуля­ют под гармонь и гитару, просто стоят у ворот и ведут разговоры, кокетничают, ин­тригуют - вообще с удовольствием живут. Город, дома окрашены во всевозможные цвета - голубой, красный, белый, синий; город заселен разным людом - солдаты, молодые мужчины в тельняшках, девушки в белых носочках создают забытое оча­рование окраинной жизни. Осень и лето, весна и зима одинаково интересны. Кар­тины иногда адресны, обращены к вос­поминаниям о конкретных местах, другие образуют как будто «общее впечатление». Но все они о нашем недавнем и любимом. Вот, например, «Дом, где жил Шаляпин». Федор Иванович на заре своей большой жизни был небогат. На скудные копейки он снял на окраине Уфы жилье и вписался в жизнь улицы. По сию пору по Уфе ходят легенды о веселой жизни будущей звезды русской оперы. В картине домик - как образ жизни этой местности, конечно, главный. Цветом, окружающими его дере­вьями, какими-то строениями, фигурами прохожих художник сложил мозаику, ко­торая как бы играючи складывается в саму жизнь. В таких работах немножко улыбки, немножко сострадания, немного печали. А в целом видится целый мир. Точно такие чувства вызывают и «Уфимский дворик» (1990), и «Мой город» (1994), и «Город­ской мотив» (2009), и многие другие. Особенно, как мне кажется, на этом фоне выразителен холст «Уфимский дво­рик». Хотя, в общем-то, все картины вос­принимаются как длинный ряд переходя­щих друг в друга изображений и сюжетов (поэтому так понятен «язык» живописи, и строй, и цвет, и та самая мозаичность). Любовь к месту изображения, ко време­ни и пространству воспринимается как мечта о сердечности и ласке в том домике на холсте. Крепка композиция всего изо­бражения, всей картины - уверенный и «крепкий» рисунок, как сказали бы специ­алисты. Яркие, гармонично сочетающиеся краски вызывают восхищение. Непри­нужденная техника и свобода исполнения доказывают зрелость автора. Энергичный мазок кисти создает фактуру деревянного дома, листьев деревьев, фигуры людей. За яркой желтизной деревьев сияет без­донное небо, увязанное по цвету с общим колоритом картины.

В некоторых работах мы узнаем ме­сто, улицу, дома, как, например, в карти­не «Мой город». Но вместе с тем в них присутствует аллегория, своеобразный «общий» смысл. Художник создает свой образ родины, соединяя любовь и печаль по прошедшим юным годам, когда все кажется значительным. Незабываемое прекрасное время. Наверное, потому в картинах этого ряда много ярких красок, деталей, определяющих время, узнавае­мых холмов и убегающих вверх улиц. На самом деле - мы же на горе живем.

Сказочные чудеса и реальная жизнь - все соединилось. А сам сказочник стоит в стороне и дает нам возможность тоже вспомнить, улыбнуться, порадоваться тем ярким, пестрым, но цельным картинам ушедшего. Спасибо ему за это. Во всех картинах цикла «Уфимские улицы и дво­рики» происходит встреча классического реализма и фольклорных традиций, по­рождающая редкостный сплав, «лубоч­ную мифологическую пастораль», «театр жизни». Искусство, только искусство может вернуть нас назад или показать будущее. Произведения Рифхата Арсланова прони­заны гуманизмом, любовью к человеку, ко всему тому, что и есть родная земля.

Эвелина Павловна Фенина родилась 10 ноября 1929 года вг . Троицке. Автор более 100 научных публикаций. Член Союза художников. Заслуженный деятель искусств РБ.

Комментарии  

 

-2 Admin #1 28.09.2010 19:34

На форуме открыт раздел художника. Добро пожаловать к обсуждению творчества художника.

 

Обновить список комментариев

У Вас недостаточно прав для добавления комментариев.
Возможно, Вам необходимо зарегистрироваться на сайте.