Русские художники - М. В. Нестеров. После Октября. Заключительная часть.

Стоит отметить, что социологизм является определенной характерной чертой основополагающего числа статей искусствоведческого плана, относящегося к советскому времени. Между тем, подобное обстоятельство не минимизирует значения колоссальной деятельности, которая была проделана специалистами советского искусствознания того времени.

Идентично это может относиться и к исследованиям в отношении творчества Нестерова Михаила Васильевича, к которому интерес не угасал свое постоянство и остроту в 50-70-е годы прошлого века. В данном отношении показательным является выставка-юбилей Нестерова, которая проводилась в ленинградских залах художественной Академии. На выставке рядом с уже известными произведениями возымела место ранее неизвестная картина под названием «Душа народа», что является свидетельством стремления предоставить наиболее объективное представление относительно творчества Нестерова.

Определенной попыткой «оправдания» религиозной направленности произведений художника можно считать статью Михайлова. В изобилии цитируя письма Нестерова, конкретными примерами исследователь раскрывает перед читателем сложную обстановку художественных процессов, которые возымели место в начале прошлого столетия и которые предопределили всю «противоречивость творчества Нестерова дореволюционного периода». В статье остро выявляется издавна назревавшая необходимость издать эпистолярное наследие Нестерова, без чего изучение его творчества обладало бы определенной субъективной направленностью.

Ярких примеров субъективности по отношению к анализу произведений религиозной направленности Нестерова привести можно довольно-таки много. В частности, можно назвать произведение Л. Молчанова. Давая характеристики дореволюционному творчеству Нестерова в виде трагедии, Молчанов делал вывод, что «объективно нестеровская праведность оказывала службу неправде. Истина его призвалась украшать и прикрывать ложь».

Тенденциозное отношение к философско-религиозному творчеству Нестерова, позиции исследователя, находящиеся вне истории, к великому сожалению всегда оставались большим недостатком статей и книг о художнике, которые вышли в свет в период с 1960 по 1970 год. Только незначительное число авторов смогли избежать этой участи.

С 1962 по 1963 год были выпущены альбомы с репродукциями произведений Нестерова, в сопровождении кратких вступительных статей о живописце. Их автором являлась А. А. Русакова, которая продолжительное время кропотливо изучала творчество художника. В 1968 году первый раз были опубликованы письма художника, которые к печати подготовила Русакова. Данные письма привлекали читательское внимание, вызывая восхищение способностями живописца разносторонне и широко мыслить, давать компетентные характеристики разным вопросам общественной и художественной жизни.

Первые статьи и книги И. И. Никоновой относительно творчества художника издаваться начали на старте 1960-х годов. В 79 и 84 годах в серии под названием «Жизнь в искусстве» были опубликованы её монографии, которые посвящены Нестерову. Давая оценку нравственно-религиозным картинам художника, Никонова делала выводы, что они не наделены надуманностью и ложностью. Она написала: «Художник достаточно обостренно и чутко воспринимает события, демонстрирует духовные, им самим воспринимаемые в виде религиозных, искания разных людей настоящего и прошлого, пытается в собственных работах определить свое представление относительно смысла духовности русского народа вообще и человека в частности».

Михаил Нестеров. Пустынник. 1888-1889. Холст. Масло. 142.8 Х 125.

Среди достоинств книги Никоновой выделяется кардинально новый подход анализа портретов, которые создавались в 1920 годы Нестеровым. Объективность Никоновой заставляла творческих исследователей художника более строго в них вглядываться. В 1985 году опубликовали рукопись нестеровских «Воспоминаний», которые были завершены в 1929 году и представляли громадный интерес исследователей творчества живописца. Они по времени совпали с новым периодом жизни страны и предоставили исследователям возможность новоявленного прочтения эволюции творчества Нестерова, а также нового осмысления его произведений религиозной направленности с их взаимосвязями с эпохой и между собой.

На основании новых открытий источниковедения освещаются более глубокие ступени восприятия мира Нестерова, раскрывается его природа творческих изысканий в отношении религиозной живописи. В конце концов, появлялось истинное понимание российской художественной ситуации, с которой связывалась смысловая и стилевая живописная эволюция Нестерова. Идентично «Воспоминаниям», нестеровские «Письма» в качестве сопровождения обладают комментариями, примечаниями и вступительной статьей Русаковой. В своей вступительной статье Русакова в числе советских первых искусствоведов смогла достойно оценить деятельность Нестерова по расписывании Марфо-Мариийнской обители. Она отмечает в композиции под названием «Христос у Марии и Марфы» и в триптихе «Воскресение» смысловую значимость и стилевую целостность темы. В отношении «Душа народа», произведению, которое мало подвергалось анализу отечественным искусствознанием того периода, Русакова давала ему следующие характеристики: «Основная картина написанная Нестеровым в 1910 году — «На Руси», называемая также «Душой народа», являет собой попытку изображения некоторого «соборного действа» — шествия верующих, которые ищут правды, в числе реальных персонажей истории — крупнейших религиозных русских мыслителей, а также обычных людей. При использовании собственного огромного опыта и опыта крупнейших таких живописцев как им боготворимый В. И. Суриков и А. А. Иванов, Нестеров формирует в «Душе народа» последнее большое тематическое полотно «нового стиля» европейского искусства». Новаторские веяния Нестерова в формировании живописного нового языка, его роль и место в поисках стиля «Модерна» явились объектом глубочайшего анализа А. А. Нестерова.

Михаил Нестеров. Послушницы на берегу реки. 1920-е. Холст. Масло. 88,5 Х 134.

Искусство Нестерова обладает многоаспектностью, а истинное признание достижений художника в сегменте религиозной живописи находят отражение в альбоме, который подготовила Русакова и издала в 1990 году. Данный альбом явился незаменимым источником в изучении творческого наследия живописца. Примечания, комментарии и вступительная статья Русаковой не потеряли собственной значимости и актуальности до настоящего момента. Поэтизируя русскую старину и русскую природу, Нестеров стремится отыскать идеал нравственности в искренне и глубоко верующих людях Руси. Скорее всего, ему удалось максимально плотно воплотить в собственном творчестве феномен называемый романтизмом нации. В то же время его поиски языка живописи выражения собственных чувств и дум соприкасались по многим показателям с идентичным стремлением команды русских молодых художников, которые вышли на арену творчества с ним вместе в середине 80-х годов XIX века. Принимая участие в данном движении, ему удается со временем найти собственный язык живописи, гибкий и современный, который сочетает компоненты модерна и импрессионизма, поиски стиля и работу с натуры».

В 1990 годы искусствоведческие интересы были сосредоточены на слабоизученной области искусства Нестерова, церковных росписях. Единственное на данный момент обстоятельное исследование монументально-церковной живописи Нестерова относится к П. Ю. Климову. На основании философско-религиозных изысканий художника он заявлял, что к 1890 годам оппозиция «славянофилы-западники» были рассмотрены исключительно в аспекте истории. В нынешние годы ей соответствует антитеза идеалисты-позитивисты. В этот период времени Нестеров приступает к увлеченному ознакомлению с мыслью философии его современности.

Интерес к теориям эстетического характера такого идеолога прерафаэлизма как Д. Рескин заменяется на интерес к религиозно-нравственной и историософской проблематике деятельности русских писателей и философов. Нестерову по-настоящему импонировали взгляды Соловьева по множеству причин. Но в числе первых причин имеет смысл назвать тот факт, что Соловьевым наследовалась и развивалась проблематика славянофильства раннего периода. Также немаловажно понимание «русской идеи»самим Соловьевым, согласно чему Россия должна будет исполнить собственную миссию, при этом свей душой и всем сердцем войти в жизнь мира христианства.

Скорее всего, преувеличением являться не будет, если Соловьева определить как основополагающее звено цепи, связывающей в конце 90-х годов XIX века религиозно-философскую мысль с творчеством художника. Основной творческой темой Нестерова явилась «русская идея», присутствующая теперь в монументальных композициях, пейзажах и портретах.

Духовные поиски Нестерова в обрамлении русского искусства, относящегося к рубежному периоду, привлекают внимание М. Г. Неклюдовой. В анализе данной небезызвестной исследовательницы, несмотря на сравнительную эффектность, спорным представляется утверждение относительно того, что «святые Нестерова не являются христианскими святыми, а скорее роднятся с загубленными томящимися душами, которые собираются на берегах водоема при свете Луне, и о которых писал Гоголь в своей повести. Под их видимой благостностью скрывается неистовство «Боярыни Морозовой», но понимается правда несколько иначе». Тяжело представить себе, чем продиктовано было подобное неожиданное сравнение святых Нестерова с гоголевскими загубленными душами персонажей. Скорее всего, тут сказывается полностью неизжитое советское тенденциозное отношение искусствоведения к некоторым «мистическим» картинам живописца Нестерова, к коим относится «Убиенный Димитрий царевич» (1899) и «Чудо» (1985).

Михаил Нестеров. Раб Божий Авраамий. Старец. 1914-1916. Масло. Холст. 114 х 110.

Утверждение выдвигаемое Неклюдовой невольно напоминает, каким образом воспринимался Нестеров В. В. Розановым. Любовно он его называл «художником молитвы», достойно оценивал «Убиенного Димитрия царевича». «В данной картине Нестеров смог выразить народную веру-поверье чудесно, это просто необычайная удача при исполнении труднейшей темы», — писал Розанов. В произведениях Нестерова находят утверждения христианские ценности: всепрощение, смирение, чистота души, кротость — всё это находило настоящее сочувствие Розанова, который посвятил творчеству живописца статьи. Значение данных статей и на сегодняшний день переоценить не представляется возможным.

Идеалы Нестерова религиозной направленности, обрамленные философско-моральными воззрениями его современников, являлись тематикой исследований, проводимых Г. К. Вагнером. Он оценивал нестеровское дореволюционное творчество без какой-либо безапелляционной нетерпимости, что имело место в критике советского периода. Свое место она уступала объективности признаний естественных достоинств живописи, религиозного направления художника. Первопричина проявления у Нестерова «настолько нового для русской живописи того времени глубочайшего понимания образного понимания человеческой умиротворенности», которая поразила В. Васнецова в «Видении отроку Варфоломею» и в «Пустыннике», — Вагнеру виделась не в едином влиянии Пюви де Шаванна, Боттичелли и Фра Беато Анжелико. Немаловажную роль играли и славянофильские идеи, которые в 1880-е годы не сдали еще имеющихся позиций под критическим напором Соловьева.

Вагнер также подчеркивал, что даже если в поздних, или в ранних картинах Нестерова не проглядывается чисто славянское восприятие особого типажа русского народа, то его любовное отношение к умиротворенности бесспорно. Стоит отметить и тот момент, что, установив работы художника в единый ряд, мы поражены верности себе самому, с какой Нестеров воспроизводил собственный мир, который невозможно никак назвать кроме как миром души. Автор заключал, что исповедание душевного мира, бесспорно, является философией славянофилов. «Прочтение» Вагнера нестеровских росписей в Марфо-Мариинской обители, также определяло некоторые немаловажные аспекты, которые важны для понимания поисков души живописца в десятилетие перед Октябрем. Исследователь писал: «Эти росписи четко показывают, что до самого 1917 года никаких возможных противоречий между реальным и идеальным, никаких внутренних драм на данной почве у Нестерова не могло быть».

Вагнер с особым вниманием отслеживал эволюцию, претерпевающую образом Христа в творческой деятельности художника, сравнивая усилия его с изысканиями М. Врубеля и В. Васнецова. Особое внимание исследователем уделялось программной картине «На Руси» Нестерова. Отзывы относительно этого произведения очень высокие, «по охвату народной единой психологии родственные эпопеям небезызвестного Сурикова. Вагнером резко критиковались социолого-вульгарные оценки искусствознания советского периода, а характеризовал он картину в виде «трагического заблуждения» живописца.

С особой осторожностью и ответственностью исследователь давал оценку наиболее противоречивому произведению Нестерова — «Святая Русь». Будучи искренне убежденным Вагнер писал: «Глубоко все осознающий и тонко все ощущающий художник не удовлетворялся действительностью. Правда её он и не пытался изобразить. Изображал он собственное о ней представление, наблюдая за этим идеалом в славянофильском учении «Святая Русь», подвергая суровой критике, и Л. Н. Толстой здесь не исключение. С чем это связано? Нестеров желал изобразить народной души подвиг. Можно предположить, что у него немного не хватило таланта Сурикова для реализации данной темы, но в замысле художника и самой теме ложного ничего не имеется. В своих лучших работах Нестеров стремился к свойственной ему духовности». Вагнер также высоко оценил картину «На Руси» (1914-1916), где возымела место неограниченная любовь живописца к русскому народу, а также вера в великое его будущее». Ученый писал: «По этой картине отлично видно, каких духовных великих качеств лишилось русское искусство в 1917 году. Эти качества в те времена уже получали высокие оценки великих философов «Серебряного века», из которых некоторые возымели достойное свое место на картине».

Не делая разделений творчества художника на советский и дореволюционный период, Вагнер полагал, что Нестеров ни в коей мере себе не изменял. В этом отношении показательным можно считать тот факт, что при завершении перечня основных произведений Нестерова, Вагнером были указаны такие произведения, как «Страстная седмица» (1933) и «Несение креста» (1924). «Христову невесту» ученый определил как последнюю картину, замыкающую круг тем религиозной направленности творчества Нестерова.

Михаил Нестеров. Одиночество. 1932. Холст. Масло. 31 Х 71.

Исходя из этого, исследование Вагнера, которое завершает экскурс в исследование творчества Нестерова, не только позволило реабилитировать религиозные работы художника дореволюционного периода, но и дало обозначение необходимость тщательного изучения творческого наследия Нестерова, относящегося к советскому периоду, оказавшемся не ограниченным написанием портретов деятелей культуры и науки.

Другие статьи о художнике:

Благовещение М.В.Нестеров.

Художники Башкирии - М. В. Нестеров. В зеркале времени. Часть 1.

Художники Башкирии - М. В. Нестеров. В зеркале времени. Часть 2.

Русские художники - М. В. Нестеров. После Октября. Часть 1.

Русские художники - М. В. Нестеров. После Октября. Часть 2.

Комментарии  

 

0 Admin #1 14.11.2010 20:02

Картины художника можно посмотреть также на форуме. Там же можно пообщаться на тему творчества художника.

 

Обновить список комментариев

У Вас недостаточно прав для добавления комментариев.
Возможно, Вам необходимо зарегистрироваться на сайте.