10 причин покупать современное искусство.

С точки зрения антикварного лобби, вложения в «актуальщиков» — это не инвестиции, а лотерея, легкомыслие, рискованный шаг. Так и должны отзываться о конкурентах. Впрочем, информационный фон тоже приводит к подобным выводам. Какое впечатление может сложиться у недоверчивого человека? Правильно, что слишком многое в сфере современного искусства держится на скандалах; что современные художники — это не рефлексирующие, погруженные в себя творцы, а какие-то медийные персонажи; что рынок contemporary держится на пиаре и раскрутке; что типичные покупатели современного искусства — это какие-то пафосные богачи, которые вряд ли смыслят в контекстах, но зато стремятся не отставать от моды.

Нужно ли говорить, что впечатление это в значительной степени ложное? Тех же, кто упорно твердит, что «были люди в наше время, не то, что нынешнее племя…», переубеждать бесполезно. Закусившим удила уже не объяснишь, что сегодняшняя классика какие-то 30 лет назад точно так же была актуальным искусством. Не будем тратить на это время.

Риски инвестиций в современное искусство хорошо известны и объективны. Главные из них — это высокая вероятность ошибки выбора (не все современные художники останутся в истории искусства) и отсутствие статистики аукционных продаж (порождает ценовой волюнтаризм галерей, нет понимания того, сколько должны стоить работы современного художника). Но и премия за эти риски может быть внушительной. Составителям инвестиционных коллекций уж точно есть о чем подумать.

Для них, и не только, ARTinvestment.RU приводит минимум 10 причин для покупки современного русского искусства:

1. Доступная цена. Ценовой диапазон произведений современного искусства начинается с 1-5 тыс. долл., шедевры могут стоить от 10 тысяч евро. Ни в одном другом рыночном сегменте нельзя приобрести лучшие работы художников первого ряда за 10-15 тысяч евро.

2. Возможность приобретать лучшие вещи на выставках. В каком еще сегменте покупатель может прийти на вернисаж и купить в день открытия со стены лучшую картину? Например, приобрести вещь с обложки каталога или вещь с афиши. А ведь покупка самого лучшего — это одна из безошибочных инвестиционных стратегий. На «0,10», «Бубновый валет», «Голубую розу» или парижский «Салон независимых» без машины времени не сходишь, а на выставку Лебедянцева, Меоса, Кадырова, Сулейманова — пожалуйста.

Виктор Суздальцев. Иремель.  2004 год. Холст. Масло. Размеры: 85 Х 100.

3. Широкий ассортимент, можно вдумчиво выбирать и без суеты планировать покупку. Одна из главных проблем для коллекционеров и инвесторов, работающих с классикой, — это дефицит качественного предложения. Спрос на шедевры есть, но редко кто их продает. Если что-то выдающееся появляется, то покупать его приходится в аукционной борьбе или иным нервным и неэкономичным способом. В сегменте современного искусства жизнь пока поспокойнее: конкуренция покупателей заметно ниже, можно выбирать без спешки и поторговаться. На Западе, к слову, на работы успешных художников коллекционеры записываются в «листы ожидания». Когда-нибудь и у нас так будет. Но не сейчас.

4. Возможность живого общения с художником. Коллекционеры и ценители творчества знают, что общение с думающим художником, художником настоящим — это изысканное интеллектуальное удовольствие. Кроме того, человек разбирающийся, визионер по опыту личного общения может составить свое впечатление о потенциале художника. Это помогает убедиться в правильности делаемого выбора.

5. Ничтожно малые риски приобретения поддельных работ. Прижизненные фальшивки, конечно, тоже бывают (под шестидесятников «залипух» существует — только в путь). Но в современном искусстве эта зараза не распространена. За морем разве что Херста подделывают. А в наших широтах такое почти не встречается. Вот с тиражами могут мухлевать, но это мелочи жизни. За подлинность в современном искусстве коллекционер и инвестор точно могут быть спокойны. Да еще можно дополнительно обезопасить себя и наследников, оформив при покупке подтверждающие подлинность работы документы лично у художника или его галереи.

6. Шанс покупки «лотерейного билета» — произведений с фантастическим потенциалом ценового роста. По русскому современному искусству надлежащей аукционной статистики не накоплено, поэтому опираться придется на статистику западных «современщиков». По данным artprice.com, 100 долларов, вложенные в творчество Дэмиена Херста в 1998 году, к 2008 году превратились в 1378 долларов. Сейчас, после кризиса, индикатор рухнул на 460 долларов, но это уже другая история. А, например, 100 долларов, вложенные в творчество Жана-Мишеля Баскии в 2003 году, сейчас превратились в 430 долларов (до кризиса это были 737 долларов). А ведь русское искусство способно «выстреливать» еще сильнее. В частности, с 2003 года антикварные художники, русское зарубежье и послевоенное неофициальное искусство выросли в цене в 20-40 раз. Так что и сильно недооцененное актуальное искусство в недалеком будущем способно удивить инвесторов.

Владислав Меос. Зилаир. Пожарный переулок. 1978. Холст. Масло. 25Х35.

7. Престиж владения. Собирание современного искусства и статус коллекционера — это еще и определенное позиционирование себя в обществе. Одно дело — успешный предприниматель, поднявшийся на торговле чем-то там, президент чего-то там или председатель Совета директоров где-то там... И совсем другое дело, когда в глянцевом журнале в подписи под фотографией указан статус — «коллекционер». Уже не скучно, есть о чем поговорить. Это в определенной степени важные для наших широт «понты». Владелец собрания актуального искусства посылает сигнал: я в теме, у меня все хорошо, я не зашорен и восприимчив к новому.

8. Удовольствие от «инфотейнмента» современного искусства. Актуальность — это пульс времени с присущими ему выраженной энергетикой и агрессивностью. Общение с произведениями современного искусства способно подарить владельцу, возможно, недостающие ему острые ощущения. Вообще, актуальное искусство лучше всего соответствует современному высокому темпу жизни и часто созвучно ему. Кроме того, покупка любого произведения искусства (в том числе современного) задает и некий образовательный вектор — появляется стимул разобраться с тем, что имеешь дома. Недаром говорят: чтобы понять произведение искусства, надо его купить.

9. Возможность реализовать свой потенциал визионера. У коллекционера, способного не просто следовать тренду, но и предвосхищать его, есть шанс остаться в истории в качестве визионера с первоклассным собранием. В отличие от тех, кто делает ставку на проверенные варианты, покупая Пикассо и Кандинского.

10. Способность делать историю здесь и сейчас. Звучит пафосно и созвучно с девятым пунктом. Но тут речь идет вот о чем. Когда коллекционеры и инвесторы выбирают надежные темы (какие-нибудь первые-вторые имена с двадцатилетней статистикой аукционных продаж), нужно понимать, что это уже сделанная кем-то другим история. Условно говоря, на Пикассо коллекционеры зарабатывают уже так, как зарабатывают покупатели франшизы успешного бизнеса. То есть в рамках модели, придуманной кем-то другим. В рискованном случае с актуальным искусством, безо всяких гарантий, есть шанс делать самостоятельные открытия, способствовать росту значения художника. Воллара знают все, в отличие от многих поздних покупателей Сезанна. Также помнят Румнева и Костаки. Коллекционеры-подвижники, первооткрыватели талантов и художники их круга вместе входят в историю.

Сергей Лебедянцев. Рисующий осень. 2005 год. Холст. Масло. Размеры: 81Х73.

У покупателей искусства «здесь и сейчас» есть еще одно преимущество, пусть и не вписывающееся в систему рациональных мотиваций. Покупатель актуального искусства, заработает он на этом или нет, в любом случае делает хорошее и значимое дело. Он подает важный сигнал художнику — маргиналу, человеку, который живет не только для себя. И не может по-другому. Кандинскому с Пикассо уже не нужны ни наше понимание, ни наши деньги, ни наши сигналы, ни наше внимание. Свою нелегкую борьбу они уже закончили. Так не лучше ли свое одобрение и поддержку адресовать тому, кто сегодня ведет поиск, думает над предназначением, над будущим, над смыслами, формализует пространство идей и переживаний? Словом, делает то, на что у нас, суетных, вечно не хватает времени.