Вещный город - Молодые художники Уфы

Путь молодой художницы Ольги Цимболенко к начинающейся известности отнюдь не прост: сначала Детская художе­ственная школа № 1 (1994), затем Уфим­ский педагогический колледж № 1 (1999) по специальности «учитель начальных классов», Московский государственный гуманитарный университет им. М. Шо­лохова (2004) и, наконец, Уфимская госу­дарственная академия искусств им. 3. Исмагилова по специальности «станковая живопись».

Однако даже этот довольно продол­жительный период обучения не гарантирует сегодня выпускнику академии работу по призванию - ремеслу можно обучиться, но жить в современном мире одним только «большим» искусством сложно, особенно молодым авторам, для которых в качестве профессионального занятия более просты и коммерчески привлекательны дизайн, полиграфия, реклама. Несмотря на то, что каждый год из стен уфимских художе­ственных вузов выпускаются сотни моло­дых художников, таковыми на самом деле становятся единицы. Но на Ольгу уже можно возлагать определенные надежды - она и участник выставок общероссий­ского и международного масштаба, и один из активных деятелей группы молодых художников «Новь» с подвижным соста­вом, и, главное, еще в процессе обучения сумела сформировать собственную худо­жественную систему, в рамках которой ей отнюдь не тесно.

Прежде чем перейти к рассмотрению этой системы, подробнее остановимся на преподавателях Ольги: в становлении лю­бого художника принадлежность к той или иной мастерской - вопрос не празд­ный. С тех пор как Академия художеств стараниями передвижников стала рас­пределяться по мастер-классам известных художников, эта традиция сохраняется в любом современном академическом вузе.

О. Цимболенко. Кофе. 2007.

Ольга Цимболенко училась в мастер­ской Михаила Назарова, и это многое объ­ясняет, - ученики заслуженного художни­ка, методом кубофутуризма выразившего суть башкирской деревни, связаны неким стилевым и мировоззренческим един­ством, сохраняющимся всю творческую жизнь. Хотя понятие «школа» и звучит слишком громко, тем не менее к ученикам Михаила Назарова это понятие примени­мо в не меньшей степени, чем к ученикам скульптора Николая Калинушкина.

Через учителя лучше всего можно понять ученика. Но если круг творческих интересов Михаила Назарова распростра­няется в основном на сельскую жизнь (в частности, на малую родину в Зилаирском районе) и построен на народном искусстве - вышивке, росписи, игрушке, лубке, то его ученица пытается отразить эстетику города почти теми же самыми средства­ми. Замечу, что художники республики достаточно давно и успешно работают с архетипами сельской жизни, говоря о ней вполне современным языком (сейчас речь только о модернистах), - Ринат Харисов с его лубочными картинами татарского аула; символико-романтический Рафа­эль Кадыров; Дамир Ишемгулов (тоже, кстати, ученик Михаила Назарова) с его праздничным восприятием башкирской деревни.

Вера Фролова. Зимний день. Холст. Масло.

Ольга - одна из тех немногих, кто умеет передать чистую поэтику городской среды без уклона в краеведение, когда ар­хитектурные объекты, реалии, географи­ческие приметы вызывают у зрителя пол­ный эффект присутствия, превращая кар­тину в ведуту - жанр городского «вида», возникший еще в XVIII веке. В свое время он успешно заменял собой роль фотогра­фии - небольшие по объему графические листы ведут были так же популярны у туристов, как и открытки с видами раз­ных городов в наше время. Архитектор В. Л. Глазычев назвал такое предметно- пространственное отображение городской среды «натюрмортным видением города».

Объектом же художественного твор­чества Ольги стало эстетическое восприятие без топографических призна­ков - это город в обобщенном смысле, мгновенные впечатления, независимые от места и времени, чувственный пей­заж («Зима в старом районе», «Трамвай № 9», «Женщины на снегу», «Натюрморт с трамваем», «Нежинская, 34»). Устрем­ления О. Цимболенко близки к футуристическим наработкам как по форме, так и по содержанию: русский авангард вбирал в себя провинциальный мир (са­мые дерзкие футуристы приехали в рос­сийские столицы как раз из заштатных городов), переносил в выставочные залы и заставлял восхищаться примитивиз­мом и графичностью вывесок, блеском витрин, яркостью трамваев, пестрой тол­пой прохожих. «Футуризм бесплоден и неумен как отвлеченная школа искус­ства, притязающая на господство, - писал А. Эфрос. - Но футуризм значителен и прекрасен как пластическая исповедь художника, чувствующего себя растворённым в прибоях, отливах и водоворотах жизни города».

Вера Фролова. Старый двор. Холст. Масло.

С футуристической традицией к объ­единению связана и тяга молодых художников круга Ольги Цимболенко к посто­янному творческому общению, созданию своей группы, организации совместных тематических выставок. Лилия Шарифуллина, Ольга Винокурова, Тимофей Дорофеев, Вера Фролова и другие моло­дые художники в 2008 году образовали группу «Новь» с непостоянным соста­вом и выставились в галерее «Мирас» под таким же названием. Тогда художники объединились скорее по принципу лич­ной дружеской близости, чем по сходству творческих интересов, художественной позиции, поэтому выставка получилась разнородной, хотя в ней и чувствовалось некоторое сходство эстетики, перекличка мотивов у разных авторов.

Эстетические находки Лилии Шарифуллиной в сфере деревенского быта неплохо сочетались с бытовым миром Ольги Цимболенко, сосредоточенным в пределах городской квартиры. Лук на подоконнике, сушащиеся на батарее валенки, вишня в сите, велосипед после прогулки, даже простые столы и стулья - вещный мир городского жилища уже тогда стал пред­метом ее интереса. Это не всегда можно назвать привычным словом «натюрморт», речь идет скорее о жанровых картинах, в которых вместо людей действуют вещи, но «ведут себя» в точности как они. Такой поворот в истории жанра nature morte, то есть «мертвой природы», в свое время свершился благодаря художникам-им- прессионистам, которые от изображения битой дичи и препарированных фрук­тов голландских натюрмортов перешли к изменчивой видимости предметов, к собственным впечатлениям от них, никог­да не бывающих одинаковыми. В таком натюрморте предметы начинают жить своей жизнью, как плывущие по небу об­лака или деревья в лесу, настолько мно­го в них от самой природы: бурлящей, изменчивой и живой. В последние два года «жанровый натюрморт» в творчестве Ольги получил наибольшее развитие в тематических выставках в соавторстве с близкими ей по духу художниками: «Быт или не быт?» (с Лилией Шарифуллиной, галерея «Х-МАХ», Уфа), «Провинциаль­ные истории» (с Тимофеем Дорофеевым, библиотека ВГБИЛ им. М. И. Рудомино, Москва).

Л. Шарифуллина. Танец.

В работах художницы, экспонирован­ных на этих выставках, город чувствуется не меньше, чем в урбанистических пей­зажах, только он шумит где-то за окном («Натюрморт с трамваем», «Окно»), - атрибуты городской жизни вплетаются в замкнутый мир вещей, составляя его индивидуальный лирический тон («Пор­трет чайника», «Кофе», «Портрет вело­сипеда»).

Учитель Ольги художник Михаил Назаров в интервью «Башинформу» однажды признался: «Детально изобразить конкретный предмет для меня не так важ­но. Куда важнее чувства, которые я при этом испытываю. Главным становится бытийное и эмоциональное пространство, окружающее этот конкретный предмет». В картинах его ученицы также мало при­мет настоящего времени, отголосков дня сегодняшнего, но каждая работа Оль­ги Цимболенко превращается в целую многослойную новеллу, полную жизни, настроения, чувств. Заставить неодушевленные вещи рассказывать о жизни людей и способен не каждый художник. Вещи на картинах Ольги хотя и существуют сами по себе, но всегда повествуют о человеке и его мире.