Начало: Вещи вечного обаяния. В мастерской художника Бориса Кочейшвили. Часть 1.

Уже в ранних работах четко прослеживается индивидуальный и неповторимый стиль и четко сформулированный круг предпочтений мастера. Ритмически выстроенные и выверенные  пространства он одухотворяет начертаниями женских фигур. Храмы, башни, цветы, различные предметы в исполнении творца, всегда переосмыслены с геометрической и стилистической точки зрения, и представляют собой некие «формулы» таких предметов. Они кочуют из пространства в пространство, из картины в картину в ярких и красочных хитросплетениях ритмов. Легкие мотивы барочного башнеобразного дыма, а может, ветвистого дерева, тонущего в строгих кубических объемах дома… Женщины, которые скрутили свои ноги-руки в сложном, но грациозном «па» странного танца… Полоса бурной реки, которая проводит четкую грань между передним и задним планом, создающая, при всей ограниченной условности изображения, близкое, невероятно глубокое к иллюзиону восприятию мира, пространство. Некоторые образы, подобно драгоценной находке, олицетворяют точность пластических формул художественного индивидуального «я», и проходят через все творчество знаменитого Бориса Кочейшвили.

Он совершил практически невозможное, ведь не выходя за пределы четко сформированного круга сюжетов и приемов однажды, он обращался к самым разнообразным художественным техникам. Смелые эксперименты с изобразительными характеристиками разных материалов позволяли художнику  добиться максимальной выразительности, а нередко, и совершенно нового звучания. Полвека упорных занятий искусством делают Бориса Кочейшвили виртуозом в области графики, живописи, а также,  скульптурного рельефа, которым он с невероятным напором занимается последние несколько лет.

Жил-был Мастер.

Если пройти по Пречистенке, недалеко от Академии художеств свернуть в Чистый переулок и двигаться в сторону Арбата, то вскоре покажется роскошный особняк. Позади этого особняка приютился небольшой флигель, в котором уже многие годы живет и создает свои произведения Борис Кочейшвили, художник, на творчество которого, несомненно, оказала влияние атмосфера  окружающего его исторического района Москвы. Многие соседние здания связаны с жизнью и творчеством Михаила Афанасьевича Булгакова, персонажи произведений которого запечатлены на полотнах художника. Здесь можно найти «дом Турбиных», отсюда Маргарита полетела на бал, сам М. А. Булгаков тоже проживал некоторое время по соседству (к сожалению, строение не сохранилось). Вообще все здания и даже воздух пронизаны каким-то мистическим духом. Это не могло не сказаться на творчестве мастера.

По словам Бориса Кочейшвили, притягательным искусство делает сочетание сарказма и юмора,  глубины трагизма - с любовью и чистотой». Художник отмечает, что талант Булгакова отличался всеобъемлющей глубиной, широтой взгляда на окружающее.

В годы моей учебы в Ленинграде (1957-1961) я довольно часто посещал лекторий при Академии художеств, где регулярно прохо­дили встречи с известными мастерами изобразительного искусства. Непосредственное общение с ними было притягательным, питало любознательность. Посчастливилось видеть и слышать таких корифеев советской живописи, как Борис Иогансон, Александр Дейнека, Георгий Нисский, Александр Лактионов, Николай Ромадин, Сергей Герасимов... Эти замечательные встречи не носили официального или лекционного характера. Скорее, это были доверительные беседы мастеров с мо­лодым поколением, с людьми, мечтающими стать художниками.

Система работы Нисского над полотнами своеобразна: он редко пишет что-либо непосредственно с натуры, пользуясь зрительной памятью и быстрыми набросками. За это художник неоднократно подвергался критике и обвинениям в неточности изображения объектов. Отсутствие фотографической идентичности с лихвой перекрывал талант живописца, позволяя ему наделить чувствами даже линию электропередач. Даже если на картине не изображено ни одной живой души, за механизмами неизменно ощущается присутствие человека, его дух созидателя, даже морские пейзажи невольно заставляют зрителя искать изображенных людей, хотя их там и нет. Природа в работах художника несет следы преобразования людьми, не теряя при этом своей красоты и привлекательности.

Рассказывал художник Георгий Григорьевич Нисский:

Приежаю я на Академическую дачу и устраиваю там всем разнос. Нельзя в искусстве сюсюкать. Надо искать новое.

Семнадцатого октября 1861 года в городе Борисоглебске Тамбовской губернии, в Станичной слободе произошло никем не замеченное событие – в семье государственного крестьянина Петра Васильевича и Пелагеи Ивановны Рябушкиных родился сын Андрей. Сам Петр Рябушкин был ремесленником, но не простым – он писал иконы и был довольно известен в округе. По традиции своему ремеслу стал учить младшего сына, так же как и его старшего брата.

Андрей оказался очень способен к рисованию и уже к семи годам с успехом помогал отцу и брату в работе. Наряду с художественными способностями мальчик оказался одарен и абсолютным музыкальным слухом и красивым голосом. Талант крестьянского сына был замечен руководителем архиерейского хора, и Андрея привлекли к участию в церковных песнопениях. Музыка всецело захватила мальчика, даже свободное время он не проводил праздно, осваивая игру на различных музыкальных инструментах. Репетиции и выступления не оставляли ему много этого самого времени, ведь участие в работе хора оказалось тяжелой работой. Однажды во время исполнения «Херувимской» Андрей, пытаясь взять очень высокую ноту, сорвал голос. Как оказалось, навсегда, с пением пришлось распрощаться.

Ленинград. Академия художеств. 1960 год. В зал, где проходили встречи с мастерами советского изобразительного искусства, входит красивый человек. Статный, подтянутый. В серо-голубом костюме. Со смоляной, цвета вороньего крыла, густой окладистой бородой. Лицо несколько одутловато, что указывает на нездоровое сердце. Вошедший всем обличием был похож на священнослужителя. Изящная оправа очков. Близорукие глаза остро смотрят, взгляд цепкий, проникающий. Это знаменитейший художник - Александр Иванович Лактионов. Уже давно, с 1947 года, стала классической и хрестоматийной, любимой зрителем его картина «Письмо с фронта».

Мы, студенты, завороженно и почтительно смотрим на масте­ра. Хотим услышать его. В первом ряду, в зале, сели в кресла его супруга и сын, мальчик лет двенадцати. Где же я их видел? И вспомнил, откуда мое «знакомство» с ними. Недавно вышла книга «Техника живописи мастеров советского изобразительного искусства». В ней представлены Михаил Нестеров, Борис Иогансон, Александр Дейнека, П. Корин и другие, а также репродукции с портретов жены и сына Александра Лактионова. Удивительно, с какой силой достоверности художник остановил бег времени.