Картины Михаила Ларионова можно отнести к жанру европейского футуризма, основным направлением которого является воспроизведение движение жизни, окружающей среды. Только художник способен заметить и перенести на ткань или бумаги быстроту современного течения жизни, ее динамику. Но я хочу отметить именно связь произведений Ларионова с искусством движения и кинетики. Оно берет свое начало с европейского футуризма, зародившегося в 20 веке. Возможно, оно является его продолжением в 21 веке.

Особенность искусства кинетики в том, что передается не развитие жизни, а динамика самого произведения, которое и порождает движение. Все это достигается с помощью особых техник, материалов, фактур, и, естественно, идей художника. Как-то в 1960-е годы я случайно оказался в Венском музее современного искусства. В залах, основной тематикой которых была именно кинетика, наблюдалось постоянное шевеление, дыхание, вращение, передвижение. Каждая скульптура живет своей полноценной жизнью. Каждая работа завораживает, и заставляет мысленно «оживить» ее, перенести в нашу реальность, убрать все существующие рамки. Постоянное движение деталей и механизмов заставляет поверить в то, что ты сейчас находишься не посреди выставки, а в каком-то рабочем цеху, где активно идет производство. Поначалу, это все кажется просто отдельными работами, но если взглянуть на серию в целом, то появляются мысли об их целостности и взаимосвязи.

Но конечно, больше всего вдохнове­ния и души художника Евгения Александровича - в живописи. Его живописные картины - это целые большие полотна-пейзажи, выпол­ненные маслом на холсте, которые словно заново открывают нам красоту родной природы, погружают в торжественную ти­шину церквей, жалобно взывают слепыми окнами домишек заброшенных деревень, - в них точно есть «искра Божья».

Своими учителями Евгений Алек­сандрович называет наших выдающихся земляков - художников М. В. Несте­рова и А. Э. Тюлькина и писателя С. Т. Аксакова. С начала 80-х годов он начал углубленно изучать творчество Аксакова, ездил по аксаковским местам. Он расска­зывал, что при этом описания знакомых мест слились с его собственным восприя­тием характера аксаковского письма, и настроения писателя стали ему близки и понятны.

На открытии персональной выставки живописи Евгения Винокурова главный хранитель музея имени Нестерова Валентина Мефодиевна Сорокина сказала: «Евгений Винокуров - вдумчивый ху­дожник... Он - человек благородный и ответственный. В его работах - боль за планету, за людей, за гибнущую природу. Евгений - это наша совесть...»

Заслуженный художник Башкорто­стана Евгений Александрович Винокуров - яркая фигура в нашей культуре. Худож­ник до самозабвения, всем сердцем при­кипевший к родному Уралу, России и ее старине. Он - из тех неравнодушных выразителей «общественной совести», благо­даря самоотверженным усилиям которых в Уфе существует дом-музей С. Т. Аксакова, Уфимская художественная галерея, спасен от гибели ряд старинных зданий и храмов. Он - автор целого ряда публи­каций в защиту памятников культуры и архитектуры в центральной и местной печати, один из учредителей творческой группы «Инзер», объединявшей в себе художников, желающих создавать свобод­ное, настоящее искусство.

Столица встретила молодого таланта Юрия Ракшу неприветливо. Вступительные экзамены закончились, и нужно было возвращаться домой. Но, что - то ему подсказывало, что не все потеряно и его ждёт большой успех. Интуиция не подвела, дядя Фёдор, родной брат отца Юрия, который работал полотером, показал работы своего талантливого племянника Дмитрию Налбандяну. Этот человек был членом Академии художеств и дважды лауреатом Сталинской премии. Дмитрий Аркадьевич оценил талант юного дарования и сразу же повез его работы в среднюю художественную школу при институте имени В.И. Сурикова. Директор учебного заведения сразу же без колебаний зачислил Юрия, причем в пятый класс.

Несмотря на такое везение, писал Юра о своем успехе любимой матери и своему другу - начинающему художнику Г. В. Огородову со слезами на глазах. Через несколько лет он часто будет вспоминать о своем беззаботном детстве в Черниковске. А свои воспоминания будет воплощать в своих работах. А сейчас, попав в школу, он только и думает о матери: наверно мама сидит у теплой печи как всегда вяжет – и восхищается своей работой. Часто думает о сестре, как они безмятежно бегали на лыжах над Белой, и как стеснительно показывал ей свои первые работы, как вместе с гордостью смотрели отцовский китель и награды.

У художника Ахмата Лутфуллина рисунок в живописи имеет первостепенное значение. Желание и умение постоянно рисовать с натуры воспитывались начиная с учебы в Уфимском художественном училище, под влиянием замечательного педагога Б. Ф. Лалетина. И в последующие годы плодотворное общение с ним продолжалось. К работе над композицией картины, а также над формой, объемами в пространстве холста учитель предъявлял требования первостепенной важности, что являлось одной из основ школы живописи старых мастеров. «Воспитывать в учащихся чувство природы и правды.»

В формировании же его живописного чутья и вкуса, колористического видения живописного полотна заметное влияние, особенно вначале, оказал другой его учитель по Уфимскому художественному училищу, тонкий колорист А. Э. Тюлькин.

Особое значение на протяжении многих лет имел для него творческий опыт первого художника из башкир К. С. Девлеткильдеева (1887—1947). Еще в начале ХХ в. он, как и татарский художник Б. И. Урманче (1887—1990) он первый в изобразительном искусстве Урала-Поволжья запечатлел образы, лица, сцены из жизни мусульман, не имевших по шариату право на изображение. В дальнейшем, особенно с середины ХХ в. и к концу столетия, развитие живописи, рисунка постепенно обрело растущий, даже динамичный характер развития в искусстве советской Башкирии, Татарии. В этом развивающемся художественном процессе советского изобразительного искусства творческий опыт, профессионализм А. Лутфуллина вместе с деятельностью его современников — художников послевоенного поколения — сыграл основополагающую роль.