Написать картину, довести ее от наброска до законченного состояния — это одновременно и наука, и искусство; чтобы проявить тут подлинное умение, необходим долгий опыт.

Э. Делакруа

С именем художника Ахмата Лутфуллина прочно связано развитие башкирской живописи на всем протяжении второй половины ХХ века. Изучая творчество художника, необходимо сосредоточить внимание и на его рисунках. В искусствоведческой литературе данный материал специально не рассматривался, и потому его изучение остается актуальным.

Указанная проблема обретает еще большую остроту, если учесть, что в прошлом в культуре исламского мира, в том числе среди башкир и татар, обращение к изображению, к рисунку — сурэт не допускалось шариатом, что послужило причиной сравнительно позднего, замедленного развития изобразительности в художественной культуре, в искусстве этих народов.

Ни в одной из композиций художника Игоря Тонконогого персонаж автора не фигурирует буквально. Ни жанр автопортрета, ни столь излюбленные сегодня исторические переодевания не импонируют Тонконогому. Его присутствие опосредованно и скрыто, оно сублимируется в глубокой личностной мотива­ции каждого произведения, придающей им безусловное смысловое наполнение. Мысленно выстраивая его работы в ряд, замечаешь, что они тяготеют к серийности, хотя художник вовсе не замышляет их как серии. Это отдельные самостоятельные и самодостаточные работы. Иллюзия же их смысловой преемственности возникает потому, что за каждым рядом работ ясно встает целый этап (фрагмент) жизни само­го автора — то есть отрезок пути со всеми присущими ему внутренними изгибами и перипетиями. Творчество — всегда путь. У  современного художника Тонконогого этот путь — скорее лаби­ринт, цепь прохождений, преодолений и постижений. Как во всяком лабиринте, здесь есть тупики, ловушки, топтанье на месте, растерянность и минутная утра­та ориентиров. Но за всем этим выход, движение вперед, обещающий прозренье несдавшимся. Именно так — как путь постижения самого себя, как нелегкий поиск маленького «я» в плотном пространстве культуры и времени — логично воспри­нимать графику нашего героя. И тогда все чрезмерности, заимствования и цитаты обретают смысл, а броская символичность его работ уже не кажется раздражающе узнаваемой. Отсылки к модерну или сим­волизму, экспрессионизму или мифологе­мам средневековья — вполне осознанные вехи того же лабиринта, точки отсчета для осознания себя в соотнесении с миром Большого Искусства.

Игорь Валерьевич Тонконогий. Родился в 1958 году в городе Стерлитамаке. Специальное образование получил на художественно - графическом факультете Башкирского государственного педагоги­ческого института (1975 — 1980). Живет и работает в Уфе.

Художник - график. Работает в различных техниках печатной станковой графики (офорт, мягкий лак, сухая игла, акватинта, литография, линогравюра, ксилография, монотипия) и в материа­лах и техниках рисунка (графитный карандаш, пастель, масля­ная пастель, смешанная техника), иллюстратор книги. Член Союза художников России с 1991 года. С 1979 года участвует в республиканских, зональных, всерос­сийских, специальных, групповых и международных выставках. С 1996 года - постоянный экспонент известных и престижных в России ежегодных выставок "ART MANEGE", "ART MOSCOW", "Московский Арт-Салон", "Московский международный художе­ственный Салон".

В 1993 и 1994 годах работал по приглашению в Англии, где состоялись три его персо­нальные выставки.

Идея художественной реконструкции событий и образов, символизирующих счастливую жизнь советских людей до­военной поры. - содержательная основа большинства произведений музейной кол­лекции. В силу своего смыслового един­ства они составляют отдельную тематиче­скую линию.

Еще в начале 90-х годов один из пер­вых исследователей творчества Николая Пеганова уральский искусствовед Тамара Речкалова определила эту тематическую линию понятием «стертая прелесть ста­рины» и связывала ее появление с начавшейся в эти же годы «экспансией документализма» в изобразительное искусство. Позднее или практически одновременно возник термин «ретро». Наверное, для того времени объективным было и то и другое, но сегодня, когда тематическая линия сформирована полностью, с этой терминологией хотелось бы поспорить, и в первую очередь потому, что в ней отсут­ствует, на наш взгляд, драматизм изобра­жаемых событий (или, точнее, его пред­определенность), который в эмоциональ­ной структуре созданных художником образов актуален не в меньшей степени, чем лирика или романтизм. Это не просто «ретро» или «стертая прелесть старины», а одна крупноформатная картина бытия целого поколения людей, неотрывная от истории страны, картина одного большого счастья Родины, поделенного на счастья миллионов людей, и приближающейся трагедии, также ворвавшейся в дома мил­лионов. Не случайно в одном из своих знаковых произведений - в полиптихе «В провинциальном городе (Все были еще живы)» (1990) - Пеганов использует прием кадрированности: кадр - хроникер отдельных событий и характерных при­мет времени, из которых и складывает­ся архетип конкретной эпохи.

Пеганов Николай Леонидович - живописец, заслуженный художник Республики Баш­кортостан (1997), член Союза художников СССР (России) с 1980 года.

Родился 30 декабря 1948 года в Москве. В 1952 году семья Пегановых переехала в Уфу.

В 1977 году окончил факультет живописи Московского государственного художес­твенного института им. В. И. Сурикова (ныне - академический; мастерская В. Г. Цыплакова).

В 1977-1983, 1991-2000 годах преподавал живопись и композицию на факультете живописи (ныне - факультет изобразительных искусств) Уфимского государственного института искусств (ныне - Уфимская государственная академия искусств им. 3. Исмагилова), с 1997 года - доцент.

В 1983-1987, 1991-1997 годах - член правления Союза художников РБ, возглавлял секцию живописи.